Снег.

Хлопья валили густо, как помехи на телеэкране, приглушая рычание автобуса, везшего двух офицеров ВВС на ночное дежурство, которое не сулило им ничего, кроме смертельной скуки.

– Заступать в такой денек на защиту отечества – не подарок, а? – сказал лейтенант Олмер. Руки его крутили руль с небрежной уверенностью опытного водителя, привыкшего одолевать снежные заносы, но глаза напряженно следили за обледенелой дорогой, петлявшей по склонам Северной Дакоты. Мириады снежинок мельтешили в лучах фар, снижая видимость почти до нуля.

– Н-да, небо свалилось в долину Красной реки, – буркнул спутник Олмера. – Правда, когда я служил на Аляске, там бывало и похуже.

Капитан Джерри Халлорхен поплотнее запахнул парку и покосился на испорченную печку. «Какие мерзавцы заказывали для авиации эти фургоны? – подумал он. – Электронной начинки в них хватает, чтобы вести по курсу эскадрилью «Голубых ангелов», но обогреть кабину они не в состоянии».

– Доберемся до места, получим медаль, – предположил Олмер, переключая перед легким подъемом рычаг на вторую скорость.

– Упаси боже, лейтенант, заработать медаль за дежурство на кнопке, – отозвался Халлорхен, зябко вдавливаясь в сиденье. – После этого может не остаться живой души, чтобы прицепить герою награду на облученную грудь!

Халлорхен издал хриплый смешок и трубно высморкался в платок.

Так и есть. Начинался насморк. У него явная аллергия на снег. Как только дождется выслуги, непременно попросит перевод куда-нибудь в теплые края вроде Аризоны. Глэдис понравится там. Ребятишкам тоже. А его нос просто оживет.

Халлорхен высморкался и вздохнул. Изо рта вырвалось облачко пара.

– Вы начали рассказывать о хипповой подружке, которая была у вас. Ее звали Шила? – спросил Стив Олмер, возвращая рычаг на третью скорость. – Интересная особа.

– О да, – улыбнулся воспоминаниям Халлорхен. – Мы познакомились, когда я служил на авиабазе «Эндрюс». Горячие были денечки, точно. Марши протеста, тяжелый рок и свободная любовь. Шила была в самой гуще, настоящая радикалка. Боже, узнай она, чем я занимаюсь с ей ча с , ее бы удар хватил! Когда она не ходила дышать слезоточивым газом на демонстрациях в Мэрилендском университете, то таскала меня смотреть годаровские фильмы, «Хиросима, любовь моя». «Доктора Стрейнджлава» мы смотрели раза три, не меньше!

– Антиядерная особа, – мрачно уточнил Олмер.

– Да. Но ей можно было простить все, – почти оправдываясь, сказал Халлорхен. – Девушка – полный восторг! Даже в восточной мистике разбиралась, – по-настоящему, понимаешь?

Олмер склонился к стеклу, вглядываясь в темень впереди.

– Подъезжаем к центру, – сообщил он.

– В самый раз! – Халлорхен тряхнул планшет, пристегнутый стальным браслетом к запястью левой руки. – Мама подвязывала мне варежки таким способом. Начальство явно консультировалось с ней, прежде чем прицепить меня к этой штуковине.

– Не иначе, – рассмеялся Олмер, подруливая к стоянке возле железных ворот.

– Вылезаем! – Халлорхен, не без труда двигая застывшими конечностями, открыл дверцу и спрыгнул в хрустящий сугроб. Ветер резанул по лицу и заставил прижаться к автобусу. Капитан чертыхнулся и попытался поднять голову. Снег слепил глаза. Он натянул на голову капюшон. Впереди сквозь пелену вырисовывался силуэт строения, похожего на обычный фермерский дом. Лейтенант Олмер уже брел туда, скособочившись от ветра.

– Засунули ракеты в морозильник, – пробурчал Халлорхен; его могучая фигура, качнувшись, двинулась следом.

Олмер добрался до двери первым и встал, пропуская вперед командира. Войдя в теплое помещение, Халлорхен снял облепленные снегом унты, парку и остался в небесно-голубом комбинезоне с надписью «РАКЕТНОЕ КРЫЛО» на спине. Вокруг шеи у него был повязан алый платок.

– Здесь, пожалуй, поуютней, чем на улице, а? – заметил капитал и занялся замком на планшете.

– Точно, – согласился Олмер, расплываясь в улыбке.

Халлорхен наконец справился с замком и вытащил из планшета красную пластиковую папку. Подойдя к пуленепробиваемому стеклу, он просунул папку в прорезь сидевшему в будке охраннику.

Лицо за стеклом не выразило никаких эмоций. Охранник раскрыл папку, внимательно изучил впаянные в пластмассу пропуска с фотографиями, после чего сличил снимки с оригиналами. Затем снял трубку и набрал номер.

– Дежурная смена прибыла, сэр, – сказал он. Губы его тронула едва заметная улыбка. – Совершенно верно. – Он положил трубку. – Проходите. Еще минут двадцать, и мы бы начали разыскивать вас.

– Угу, – отозвался Халлорхен. – Должен предупредить тебя, малыш, – обратился он к Олмеру, – болтаться возле ракетного комплекса «Минитмен III» не рекомендуется. Здесь сначала стреляют, потом спрашивают.

Охранник покачал головой на мрачную шутку и нажал кнопку. Раздалось легкое гудение, дверь открылась. Офицеры прошли в охраняемую зону.

Дневальный, еще раз взглянув на фотографии, вернул красную папку. Затем он вынул из сейфа два пистолета в кобуре и выложил их на стол перед ракетчиками.

Олмер пристегнул оружие к поясу.

– До завтра, – кивнул он охраннику.

Шаги гулко отдавались в коридоре. Халлорхен на ходу пристегивал портупею.

Молоденький часовой возле дверей лифта внимательно следил за их действиями, бдительно сжимая автоматическую винтовку М-16. Офицеры не удостоили его вниманием. Лейтенант Олмер утопил кнопку, а когда двери раскрылись, пропустил старшего по званию в кабину.

– Да, так вот, – с удовольствием продолжал рассказ Халлорхен, – частенько я слышал, как Шила ночь напролет распевала заклинание «о мане падме ум, о мане падме ум».

– Над р ос тк ам и ? – не поверил Олмер.

– Именно! Простирала над ними руки и пела часами. Зато ты бы видел, какая вырастала травка – загляденье!

Двери лифта разъехались, открыв подземный этаж стартовой базы. «Бетона и стали здесь хватило бы на постройку целого города, – подумал Халлорхен. – Пятимегатонная боеголовка для этого сооружения – все равно что ярмарочная шутиха, это я вам говорю!»